Тень ветра - Страница 72

— Что стало с Фумеро?

— Его и его семью вышвырнули из школы. Кажется, Франсиско Хавьера на какое-то время поместили в интернат. Мы ничего не знали о его судьбе до того дня, когда, спустя два года со дня происшествия в школе, мать Фумеро погибла при странных обстоятельствах. Якобы несчастный случай на охоте. Но это не был несчастный случай. Микель был прав с самого начала: Франсиско Хавьер Фумеро — убийца.

— По этому поводу я многое мог бы вам рассказать… — пробормотал Фермин.

— Во всяком случае, было бы не лишним с вашей стороны для разнообразия рассказать мне правду.

— Мы можем заверить вас, что книги сжег не инспектор Фумеро.

— А кто же в таком случае?

— Мы уверены, что это был человек с обожженным лицом, называющий себя Лаином Кубером.

— Не тот ли это…

Я кивнул:

— Он самый. Персонаж из романа Каракса. Дьявол.

Отец Фернандо, в изумлении подавшись вперед в своем кресле, выглядел таким же растерянным, как и мы с Фермином.

— Становится все очевиднее, что все нити этой запутанной истории ведут к Пенелопе Алдайя, но как раз о ней-то нам меньше всего известно, — заметил Фермин.

— Не уверен, что смогу вам в этом помочь. Я видел ее всего несколько раз, да и то издали, и знаю о ней лишь то, что рассказывал Хулиан, а это, увы, не так много. Единственный человек, часто упоминавший при мне имя Пенелопы, это Хасинта Коронадо.

— Хасинта Коронадо?

— Няня Пенелопы. Она вырастила Хорхе и Пенелопу и обожала их до безумия, особенно девушку. Иногда она приходила в школу за Хорхе, так как дон Рикардо требовал, чтобы его дети ни на секунду не оставались без присмотра кого-либо из домашних. Хасинта была сущий ангел. Она знала, что мы с Хулианом принадлежали к семьям с весьма скромным достатком, и всегда приносила нам что-нибудь поесть, уверенная, что мы голодаем. Я говорил ей, что мой отец повар и что еды-то мне как раз хватало, но Хасинта настаивала на своем. Я частенько ждал ее, чтобы поболтать. Она была самым добрым существом на свете. Одинокая, не имевшая ни семьи, ни собственных детей, эта женщина посвятила всю свою жизнь воспитанию младших Алдайя. Пенелопу же Хасинта обожала всей душой. Она и сейчас только и говорит, что о своей любимице…

— Bы все еще продолжаете видеться с Хасинтой?

— Я изредка навещаю ее в приюте Святой Лусии, ведь у нее никого не осталось. Господь, по каким-то недоступным нашему пониманию причинам, не всегда воздает по заслугам в этой жизни. Хасинта, конечно, уже совсем старая, но все такая же одинокая, как и прежде.

Мы с Фермином переглянулись.

— А Пенелопа? Разве она не приходила к своей няне?

Взгляд отца Фернандо потемнел, и глаза его стали похожи на бездонные черные колодцы.

— Никто не знает, что случилось с Пенелопой. Эта девушка была всем для Хасинты. Когда Алдайя перебрались в Аргентину, она потеряла свою воспитанницу, и жизнь для Хасинты Коронадо закончилась.

— Но почему они не взяли Хасинту с собой? Разве Пенелопа не уехала вместе со своей семьей? — спросил я.

Священник только пожал плечами.

— Этого я не знаю. Никто не видел Пенелопу и ничего не слышал о ней с 1919 года.

— Именно в том году Каракс уехал в Париж, — заметил Фермин.

— Пообещайте мне, что не станете беспокоить эту бедную старую женщину и ворошить ее давно погребенные печальные воспоминания.

— Да за кого вы нас принимаете, ваше святейшество?! — сердито воскликнул Фермин.

Подозревая, что из нас ему больше ничего не вытянуть, отец Фернандо заставил нас поклясться, что мы обязательно сообщим ему все, что нам удастся разузнать о Хулиане. Фермин, чтобы успокоить святого отца, даже вознамерился было принести клятву на Новом Завете, лежавшем на письменном столе священника.

— Оставьте Евангелие в покое, ради бога. Мне будет достаточно вашего слова.

— И ничего-то от него не ускользнет! Ну и глаз у вас, отче!

— Пойдемте, я провожу вас к выходу.

В сопровождении отца Фернандо мы прошли через сад, дойдя до ворот. Их кованые решетки были похожи на острые копья, устремленные вверх. Святой отец остановился на безопасном расстоянии от выхода, осторожно всматриваясь в извилистую улочку, ведущую в другой, реальный мир, словно боялся, что бесследно растворится в воздухе, если сделает еще несколько шагов и переступит порог школы. Наблюдая за священником, я спрашивал себя, когда в последний раз он покидал стены школы Святого Габриеля.

— Я был очень огорчен, когда узнал, что Хулиан погиб, — сказал отец Фернандо упавшим голосом. — Несмотря на все, что произошло потом, и на то, что со временем мы отдалились друг от друга, все мы были хорошими друзьями: Микель, Алдайя, Хулиан и я. И даже Фумеро. Я почему-то всегда верил, что мы будем неразлучны всю жизнь, но у судьбы, должно быть, на все свои планы, и она знает то, чего нам знать не дано. У меня больше не было таких друзей, и не думаю, что когда-либо еще будут. Я искренне надеюсь, что вы найдете то, что ищете, Даниель.

26

Ближе к полудню мы добрались до бульвара Бонанова. Каждый думал о своем. Я не сомневался, что Фермину не дает покоя зловещее появление инспектора Фумеро, и, взглянув на него искоса, увидел, что он озабочен и обеспокоен не на шутку. По небу растекалась пелена темных облаков, как лужа пролитой крови, а за ними мелькали всполохи цвета сухой листвы.

— Если мы не поторопимся, попадем под ливень, — сказал я.

— Вряд ли. Эти облака — ночные, похожие на кровоподтек. Они из тех, что по небу не носятся.

— Только не говорите, что разбираетесь еще и в облаках.